Неточные совпадения
Матвей
положил руки в карманы своей жакетки, отставил
ногу и молча, добродушно, чуть-чуть улыбаясь, посмотрел
на своего барина.
— Я
полагаю… — начала было Дарья Александровна, но в это время Васенька Весловский, наладив коба
на галоп с правой
ноги, грузно шлепаясь в своей коротенькой жакетке о замшу дамского седла, прогалопировал мимо них.
Присутствие княгини Тверской, и по воспоминаниям, связанным с нею, и потому, что он вообще не любил ее, было неприятно Алексею Александровичу, и он пошел прямо в детскую. В первой детской Сережа, лежа грудью
на столе и
положив ноги на стул, рисовал что-то, весело приговаривая. Англичанка, заменившая во время болезни Анны француженку, с вязаньем миньярдиз сидевшая подле мальчика, поспешно встала, присела и дернула Сережу.
Ласка всё подсовывала голову под его руку. Он погладил ее, и она тут же у
ног его свернулась кольцом,
положив голову
на высунувшуюся заднюю лапу. И в знак того, что теперь всё хорошо и благополучно, она слегка раскрыла рот, почмокала губами и, лучше уложив около старых зуб липкие губы, затихла в блаженном спокойствии. Левин внимательно следил за этим последним ее движением.
Всё в том же духе озабоченности, в котором она находилась весь этот день, Анна с удовольствием и отчетливостью устроилась в дорогу; своими маленькими ловкими руками она отперла и заперла красный мешочек, достала подушечку,
положила себе
на колени и, аккуратно закутав
ноги, спокойно уселась.
Из окон комнаты Агафьи Михайловны, старой нянюшки, исполнявшей в его доме роль экономки, падал свет
на снег площадки пред домом. Она не спала еще. Кузьма, разбуженный ею, сонный и босиком выбежал
на крыльцо. Лягавая сука Ласка, чуть не сбив с
ног Кузьму, выскочила тоже и визжала, терлась об его колени, поднималась и хотела и не смела
положить передние лапы ему
на грудь.
— Шш! — зашипел Лютов, передвинув саблю за спину, где она повисла, точно хвост. Он стиснул зубы,
на лице его вздулись костяные желваки, пот блестел
на виске, и левая
нога вздрагивала под кафтаном. За ним стоял полосатый арлекин, детски
положив подбородок
на плечо Лютова, подняв руку выше головы, сжимая и разжимая пальцы.
Дуняша
положила руку Лютова
на грудь его, но рука снова сползла и палец коснулся паркета. Упрямство мертвой руки не понравилось Самгину, даже заставило его вздрогнуть. Макаров молча оттеснил Алину в угол комнаты, ударом
ноги открыл там дверь, сказал Дуняше: «Иди к ней!» — и обратился к Самгину...
— Только? — спросил он, приняв из рук Самгина письмо и маленький пакет книг; взвесил пакет
на ладони,
положил его
на пол,
ногою задвинул под диван и стал читать письмо, держа его близко пред лицом у правого глаза, а прочитав, сказал...
Клим зажег свечу, взял в правую руку гимнастическую гирю и пошел в гостиную, чувствуя, что
ноги его дрожат. Виолончель звучала громче, шорох был слышней. Он тотчас догадался, что в инструменте — мышь, осторожно
положил его верхней декой
на пол и увидал, как из-под нее выкатился мышонок, маленький, как черный таракан.
Подскакал офицер и, размахивая рукой в белой перчатке, закричал
на Инокова, Иноков присел, осторожно
положил человека
на землю, расправил руки,
ноги его и снова побежал к обрушенной стене; там уже копошились солдаты, точно белые, мучные черви, туда осторожно сходились рабочие, но большинство их осталось сидеть и лежать вокруг Самгина; они перекликались излишне громко, воющими голосами, и особенно звонко, по-бабьи звучал один голос...
Сойдя с лестницы, она взяла повара поперек тела, попыталась поднять его
на плечо и — не сладив,
положила под
ноги себе. Самгин ушел, подумав...
— Держите ее, что вы? — закричала мать Клима, доктор тяжело отклеился от стены, поднял жену,
положил на постель, а сам сел
на ноги ее, сказав кому-то...
Обняв
ноги, он
положил подбородок
на колени, двигал челюстями и не слышал, как вошел брат. Когда Клим спросил у него книгу Некрасова, оказалось, что ее нет у Дмитрия, но отец обещал подарить ее.
— По Арбатской площади шел прилично одетый человек и, подходя к стае голубей, споткнулся, упал; голуби разлетелись, подбежали люди,
положили упавшего в пролетку извозчика; полицейский увез его, все разошлись, и снова прилетели голуби. Я видела это и подумала, что он вывихнул
ногу, а
на другой день читаю в газете: скоропостижно скончался.
На скамье остался человек в соломенной шляпе; сидел он,
положив локти
на спинку скамьи, вытянув
ноги, шляпа его, освещенная луною, светилась, точно медная,
на дорожке лежала его тень без головы.
— Я догадалась об этом, — сказала она, легко вздохнув, сидя
на краю стола и покачивая
ногою в розоватом чулке. Самгин подошел,
положил руки
на плечи ее, хотел что-то сказать, но слова вспоминались постыдно стертые, глупые. Лучше бы она заговорила о каких-нибудь пустяках.
У стены прислонился черный диван с высунувшимися клочьями мочала, а над ним портреты Чернышевского, Некрасова, в золотом багете сидел тучный Герцен,
положив одну
ногу на колено свое, рядом с ним — суровое, бородатое лицо Салтыкова.
Илья Ильич высидел с теткой часа два чинно, не
положив ни разу
ноги на ногу, разговаривая прилично обо всем; даже два раза ловко подвинул ей скамеечку под
ноги.
Ему было под пятьдесят лет, но он был очень свеж, только красил усы и прихрамывал немного
на одну
ногу. Он был вежлив до утонченности, никогда не курил при дамах, не
клал одну
ногу на другую и строго порицал молодых людей, которые позволяют себе в обществе опрокидываться в кресле и поднимать коленку и сапоги наравне с носом. Он и в комнате сидел в перчатках, снимая их, только когда садился обедать.
Она
положила их
на два стула, а Обломов вскочил и предложил ей самой третий, но она не села; это было не в ее привычках: она вечно
на ногах, вечно в заботе и в движении.
— О, баловень, сибарит! — говорил Волков, глядя, куда бы
положить шляпу, и, видя везде пыль, не
положил никуда; раздвинул обе полы фрака, чтобы сесть, но, посмотрев внимательно
на кресло, остался
на ногах.
По начавшемуся уже воспалительному процессу тканей хирург, осматривавший беднягу, заключил, что необходима операция. Она была тут же произведена, после чего ослабевшего старика
положили на койку, и он скоро уснул, а проснувшись, увидел, что перед ним сидит тот самый хирург, который лишил его правой
ноги.
Удар обдуман. С Кочубеем
Бесстрашный Искра заодно.
И оба мыслят: «Одолеем;
Врага паденье решено.
Но кто ж, усердьем пламенея,
Ревнуя к общему добру,
Донос
на мощного злодея
Предубежденному Петру
К
ногам положит, не робея...
И весть
на крыльях полетела.
Украйна смутно зашумела:
«Он перешел, он изменил,
К
ногам он Карлу
положилБунчук покорный». Пламя пышет,
Встает кровавая заря
Войны народной.
Она сидит, опершись локтями
на стол,
положив лицо в ладони, и мечтает, дремлет или… плачет. Она в неглиже, не затянута в латы негнущегося платья, без кружев, без браслет, даже не причесана; волосы небрежно, кучей лежат в сетке; блуза стелется по плечам и падает широкими складками у
ног.
На ковре лежат две атласные туфли:
ноги просто в чулках покоятся
на бархатной скамеечке.
Ему показалось неловко дремать сидя, он перешел
на диван,
положил голову
на мягкую обивку дивана; а
ноги вытянул. «Освежусь немного, потом примусь…» — решил он… и вскоре заснул. В комнате раздавалось ровное, мерное храпенье.
Он видел, что собирается гроза, и начал метаться в беспокойстве, не зная, чем отвратить ее! Он поджимал под себя
ноги и
клал церемонно шляпу
на колени или вдруг вскакивал, подходил к окну и высовывался из него почти до колен.
После каждого выстрела он прислушивался несколько минут, потом шел по тропинке, приглядываясь к кустам, по-видимому ожидая Веру. И когда ожидания его не сбывались, он возвращался в беседку и начинал ходить под «чертову музыку», опять бросался
на скамью, впуская пальцы в волосы, или ложился
на одну из скамей,
кладя по-американски
ноги на стол.
Телега ехала с грохотом, прискакивая; прискакивали и мужики; иной сидел прямо, держась обеими руками за края, другой лежал,
положив голову
на третьего, а третий, опершись рукой
на локоть, лежал в глубине, а
ноги висели через край телеги.
Он, не обращая
на Райского внимания, переменил панталоны и сел в большом кресле, с
ногами, так что коленки пришлись вровень с лицом. Он
положил на них бороду.
— Довольно, прошу вас, довольно. Вы вчера просили триста рублей, вот они… — Он
положил передо мной
на стол деньги, а сам сел в кресло, нервно отклонился
на спинку и забросил одну
ногу за другую. Я остановился в смущении.
Впросонках видел, как пришел Крюднер, посмотрел
на нас,
на оставленное ему место, втрое меньше того, что ему нужно по его росту, подумал и лег,
положив ноги на пол, а голову куда-то, кажется,
на полку.
После чего,
положив ногу на голову Макомо, прибавил, что так будет поступать со всеми врагами английской королевы.
Наконец они решились, и мы толпой окружили их: это первые наши гости в Японии. Они с боязнью озирались вокруг и,
положив руки
на колени, приседали и кланялись чуть не до земли. Двое были одеты бедно:
на них была синяя верхняя кофта, с широкими рукавами, и халат, туго обтянутый вокруг поясницы и
ног. Халат держался широким поясом. А еще? еще ничего; ни панталон, ничего…
Они садились
на кресла и обе
ноги клали на стол (их манера сидеть), требовали себе чаю и молчали.
«Я все с большим и большим удовольствием смотрю
на вас», — сказал он,
кладя ноги на стол, заваленный журналами, когда мы перешли после обеда в гостиную и дамы удалились.
«Что скажешь, Прохор?» — говорит барин небрежно. Но Прохор ничего не говорит; он еще небрежнее достает со стены машинку, то есть счеты, и подает барину, а сам, выставив одну
ногу вперед, а руки заложив назад, становится поодаль. «Сколько чего?» — спрашивает барин, готовясь
класть на счетах.
Зато никто не запоет, не засвистит около вас, не
положит ногу на вашу скамью или стул.
Из всего того, что видел нынче Нехлюдов, самым ужасным ему показался мальчик, спавший
на жиже, вытекавшей из парахи,
положив голову
на ногу арестанта.
Тэке, мотнув несколько раз головой и звонко ударив передними
ногами в землю, кокетливо подошел к девушке, вытянув свою атласную шею, и доверчиво
положил небольшую умную голову прямо
на плечо хозяйки.
Утром 4 августа мы стали собираться в путь. Китайцы не отпустили нас до тех пор, пока не накормили как следует. Мало того, они щедро снабдили нас
на дорогу продовольствием. Я хотел было рассчитаться с ними, но они наотрез отказались от денег. Тогда я
положил им деньги
на стол. Они тихонько передали их стрелкам. Я тоже тихонько
положил деньги под посуду. Китайцы заметили это и, когда мы выходили из фанзы, побросали их под
ноги мулам. Пришлось уступить и взять деньги обратно.
Оказалось, что в бреду я провалялся более 12 часов. Дерсу за это время не ложился спать и ухаживал за мною. Он
клал мне
на голову мокрую тряпку, а
ноги грел у костра. Я попросил пить. Дерсу подал мне отвар какой-то травы противного сладковатого вкуса. Дерсу настаивал, чтобы я выпил его как можно больше. Затем мы легли спать вместе и, покрывшись одной палаткой, оба уснули.
Немец заметил страницу, встал,
положил книгу в карман и сел, не без труда,
на свою куцую, бракованную кобылу, которая визжала и подбрыкивала от малейшего прикосновения; Архип встрепенулся, задергал разом обоими поводьями, заболтал
ногами и сдвинул наконец с места свою ошеломленную и придавленную лошаденку.
Чертопханов, словно нехотя,
положил руку
на шею коня, хлопнул по ней раза два, потом провел пальцами от холки по спине и, дойдя до известного местечка над почками, слегка, по-охотницки, подавил это местечко. Конь немедленно выгнул хребет и, оглянувшись искоса
на Чертопханова своим надменным черным глазом, фукнул и переступил передними
ногами.
Вот
кладут ковер
на телегу, ставят в
ноги ящик с самоваром.
Вековые дубы, могучие кедры, черная береза, клен, аралия, ель, тополь, граб, пихта, лиственница и тис росли здесь в живописном беспорядке. Что-то особенное было в этом лесу. Внизу, под деревьями, царил полумрак. Дерсу шел медленно и, по обыкновению, внимательно смотрел себе под
ноги. Вдруг он остановился и, не спуская глаз с какого-то предмета, стал снимать котомку,
положил на землю ружье и сошки, бросил топор, затем лег
на землю ничком и начал кого-то о чем-то просить.
— Лопухов пододвинул к одному креслу другое, чтобы
положить на него
ноги, поспокойнее уселся, закуривая сигару и продолжая свою речь.
Чуб выпучил глаза, когда вошел к нему кузнец, и не знал, чему дивиться: тому ли, что кузнец воскрес, тому ли, что кузнец смел к нему прийти, или тому, что он нарядился таким щеголем и запорожцем. Но еще больше изумился он, когда Вакула развязал платок и
положил перед ним новехонькую шапку и пояс, какого не видано было
на селе, а сам повалился ему в
ноги и проговорил умоляющим голосом...
Два дни и две ночи спал Петро без просыпу. Очнувшись
на третий день, долго осматривал он углы своей хаты; но напрасно старался что-нибудь припомнить: память его была как карман старого скряги, из которого полушки не выманишь. Потянувшись немного, услышал он, что в
ногах брякнуло. Смотрит: два мешка с золотом. Тут только, будто сквозь сон, вспомнил он, что искал какого-то
клада, что было ему одному страшно в лесу… Но за какую цену, как достался он, этого никаким образом не мог понять.